Европа и ислам  История непонимания - Франко Кардини

Успех великой победы был отчасти сведен на нет заключенным в Вашваре двадцатилетним перемирием, благодаря которому турки не только сохранили все свои завоевания, сделанные до 1660 года, но и получили возможность с новыми силами возобновить борьбу за Крит, которая завершилась в 1669 году его захватом.

Поражение в войне за Крит, казалось, перечеркнуло успех победы при Сен-Готарде. В привычной уже обстановке, когда обе стороны с переменным успехом вели борьбу на Балканах и в восточном Средиземноморье, могло показаться, что относительное равновесие складывается под влиянием не истинного соотношения сил, а идеологических факторов и активности дипломатов. На деле же австрийский император проявлял чрезмерную мягкость в отношении Блистательной Порты (что вызвало много резкой критики в его адрес). Не за горами был новый политический кризис, связанный на сей раз с борьбой за «испанское наследство». Идиллии в австро-французских отношениях, возникшей под знаком крестовых походов и победы при Сен-Готарде, не суждено было продлиться долго.

Последний Великий Страх

Новый кризис, вызвавший возобновление военных действий, явился следствием турецкой военной кампании против Польши. В июле-сентябре 1683 года войска под командованием Великого визиря Кара Мустафы осадили Вену. В то же самое время войска Короля-Солнце, на основании решения его присоединительных палат, аннексировали Эльзас, Лотарингию, Саарскую область, Люксембург и захватили принадлежавшие Испании Нидерланды. В результате Людовик XIV, даже несмотря на отчаянные призывы Папы римского, отказался предоставить какую бы то ни было помощь городу на Дунае, осажденному мусульманами.

Осада Вены не входила в планы султана Мехмеда IV: его отговаривали от нее и крымский хан, и паша Буды — военные действия против столицы австрийских Габсбургов могли вызвать ответную реакцию всего христианского мира. Кара Мустафа же имел неосторожность поддаться на уговоры про-турецки настроенной венгерской аристократии, прельщенный, вне всякого сомнения, перспективой легкой победы или богатой добычи. С другой стороны, даже располагая пятидесятитысячным войском, командующий имперскими войсками Карл Лотарингский не решался противостоять противнику без подкреплений, которые должны были подойти из Германии и Польши.

Но героическое сопротивление осажденных, умелое командование Рюдигера фон Штаремберга и пылкие проповеди монаха-капуцина Марко д'Авиано позволили герцогу Лотарингскому и королю Польши Яну Собескому во главе объединенного войска поляков, саксонцев и баварцев пройти через венский лес и 12 сентября разгромить противника в битве при Каленберге. Крылатые панцирные гусары Собеского в тот день предстали ангелами мщения, посланными избавить город. «Fuit homo missus a Deo cui nomen erat Johannes» («Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн» — Евангелие от Иоанна, 1:6) — этими словами короля Польши восхваляли в гимне Те Deum («Тебя, Бога, хвалим»), который в его честь пели во всех церквях католического мира.

Разгром был полным и сокрушительным. Визирь бежал с поля боя, оставив победителям богатейшую добычу; чуть позже, когда он стал лагерем близ Белграда, янычары задушили его при помощи шелкового шнурка, специально присланного султаном.

За неожиданным успехом под Веной, вызвавшим восторг и воодушевление всего христианского мира, сразу же последовало наступление, которое заставило Мехмеда IV отречься от престола. Новый султан, Сулейман II, под натиском имперских, русских и венецианских войск был вынужден отступить на всех фронтах, от Азовского моря до Балкан и Эгейского моря. Именно тогда, в сентябре 1687 года, от попадания венецианских ядер взлетел на воздух афинский Парфенон, который турки превратили в пороховой склад. И только возобновление военных действий между Леопольдом I и Людовиком XIV помешало поставить Османскую империю на колени — может быть, уже окончательно. Султан понял, что дальше тянуть нельзя: надо вести переговоры о длительном перемирии, которое на деле означало для него поражение. По условиям заключенного 26 января 1699 года на 25 лет Карловицкого договора, к империи Габсбургов отходили вся Венгрия (кроме Баната), Трансильвания, Хорватия и Славония. Венеции досталась Морея и большая часть Далмации, Польше — Подолье.

В это время уже намечался исторический поворот. Рядом с тремя великими империями (двумя мусульманскими — турецкой и персидской, и одной христианской — австрийской), на евразийскую арену выходила еще одна, четвертая, не скрывавшая своих амбиций. То была московская держава Романовых, которую интересовали области, прилегающие к Черному и Каспийскому морям, Кавказ, а также Средняя Азия и район Средиземного моря, выйти к которому в Москве рассчитывали двумя путями: морским — через Дарданеллы, и сухопутным — через Балканы. С этой целью Россия разыгрывала различные карты. По отношению к славянским народам она представала защитницей их от турецкой угрозы и немецкого господства; в отношении православных христиан — законной наследницей Византии и хранительницей восточной христианской духовности в условиях османской тирании и экспансии католического Рима. С этим был связан также большой интерес Москвы к Иерусалиму и Святой земле: цари Всея Руси постепенно давали понять турецким султанам, что их следует воспринимать как полноправных наследников константинопольских василевсов и, следовательно, как защитников православного населения на этих территориях (миллет). Власть внутри православной общины принадлежала греческим священнослужителям — подданным Блистательной Порты, а население состояло в основном из верующих арабского происхождения. Все это породило сложную систему «трехсторонних» противостояний и союзов: австрийцы, русские и турки на Балканах; турки, русские и персы на Кавказе; французы, русские и турки в Стамбуле и Иерусалиме, где претензии России нарушали старую традицию, согласно которой Франция считалась покровительницей христиан на всем Востоке.

Царь Петр не захотел присоединиться к Карловицким соглашениям, и только в 1700 году признание прав России на крепость Азов убедило его на время отказаться от роли защитника православной церкви на Балканах. Однако через несколько лет война вспыхнула снова вследствие целого ряда перекрестных провокаций: с одной стороны, русский царь не переставал подстрекать православных на Балканах к выступлениям, с другой стороны, заклятый враг царя, шведский король Карл XII, который после поражения под Полтавой в 1709 году укрылся в Турции и стремился к реваншу, постоянно побуждал султана реагировать на русскую угрозу. Престарелый французский король, со своей стороны, старательно раздувал полупогасшее пламя. Военные действия обернулись поражением для Петра: его войска были окружены на берегах Прута, и ему пришлось согласиться на унизительный мир, с выплатой огромной денежной суммы и уступкой Азовской крепости.

После победы над русскими турки снова поверили в свои силы; результатом явилась новая война с Венецией. Теперь турки нацелились на остров Корфу, который Венеция, благодаря его мощнейшим фортификационным сооружениям (ingens opus Corcyrae — «мощные укрепления Керкиры»), считался ключом к Адриатическому морю. Оборонительная система Корфу была центральным звеном всей обороны Венецианской республики на Востоке. Но война привела к завоеванию турками Коринфского полуострова и захвату укреплений, которые после 1669 года Венеция еще сохраняла на острове Крит. Столетием позже Байрон посвятил этим событиям свою длинную и путаную поэму «Осада Коринфа».

Вступление в войну Австрийской империи коренным образом изменило ход событий: 5 августа 1716 года в сражении при Петервардене принц Евгений Савойский разбил численно превосходившие его армию турецкие войска. Это была одна из важнейших битв в мировой истории. Путь на Белград был снова открыт, и уже через год город был занят имперскими войсками. Пожаревацкий мирный договор (1718) официально закрепил победы союзников. Венецианскому льву пришлось выпустить из своих когтей Морею и греческие острова, зато австрийскому орлу достались Банат, часть Старой Сербии с ее исторической столицей и Малая Валахия.

Тем не менее игра еще не была окончена. Блистательная Порта прекрасно понимала, что христианские державы, двигавшие свои фигуры на балкано-адриатической шахматной доске, рано или поздно столкнутся между собой, и из взаимного соперничества австрийцев, русских и венецианцев можно будет извлечь немалую выгоду. Тем временем Россия проявляла все больший интерес к своим кавказским границам, что неизбежно вело ее к столкновению с персидским шахом, еще одним постоянным противником султана. В 1722–1723 годах русские предприняли экспедицию на Кавказ, которая вызвала волнения среди армян в горных областях Карабах и Сивник и подтолкнула их к восстанию во главе с Давидом Беком; это выступление было жестоко подавлено. В 1725–1727 годах военно-дипломатическое урегулирование между Турцией и Россией привело к почти полному подчинению турками Закавказья, но тремя годами позже персам удалось свести на нет турецкие достижения.